Из раздумий Кивинова вырвал телефонный звонок.

– У аппарата, – снял трубку Кивинов. Звонил вчерашний эксперт.

– Здорово, каланча, – раздался в трубке веселый голос.

– Привет.

– Слушай-ка, старый, я тут совсем забыл, а куда вчера заточка делась и протокол осмотра?

– Погоди, дай вспомнить. – Кивинов с трудом восстанавливал в памяти события минувшего дня. – А что, у следака нет?

– Следак вчера маму встречал с поезда, оставил все Борисову, а тот говорит, все у Соловца.

– Не вешай трубку. – Кивинов сбегал в кабинет шефа, осмотрел его и в полиэтиленовом пакете, вместе с пустой бутылкой и куском хлеба, нашел протокол и заточку.

– Нашел, все у меня.

– Перешли мне завтра заточку, на ней пальчики могли остаться. Ну все, бывай.

"Какие пальчики?" – подумал Кивинов и снова вспомнил голубую даль.

Заточка, тем не менее, вызвала у него интерес. Сделана из старого напильника с рукоятью из зеленой изоленты, расплавленной в духовке и обточенной под пальцы. "Редкий цвет", – заметил Кивинов и бросил заточку в стол.

Зевая, зашел Клубникин. Сморкнув в угол кабинета, он потянулся и предложил сходить на обед, но у Кивинова не было аппетита, и он покачал головой. После того как все опера во главе с Соловцом ушли в общественную столовую, Кивинов заглянул в дежурную часть, просмотрел сводки по городу и вернулся писать бумаги.

Немного погодя раздался стук в дверь. Кивинов, как правило, по тембру точно определял, кто к нему пожаловал. -Этот стук был настойчив, и в нем сквозило недовольство. Вывод: пришел потерпевший. Так оно и оказалось, когда на пороге возникла гражданка Чучурина, у которой два года назад в столовой украли вязаную шапку и которая примерно раз в месяц доставала Кивинова, причем всегда некстати. Кивинов приготовился слушать очередной концерт без заявки радиослушателя.

– Вы нашли шапку? – сверкнула очками Чучурина. Кивинов понял, сейчас будет скандал.

– Нет, – просто ответил он.

– Ну и что же теперь делать? – ядовито спросила Чучурина. – Вы, вообще, думаете искать или нет? Вам за что деньги платят? – Дальше шли комплименты в адрес советской милиции, ворья и своей шапки, которая, судя по всему, была для Чучуриной семейной реликвией.

Кивинов, как уже говорилось, выслушивал это раз в месяц, но раньше ему удавалось как-то гасить эмоции Чучуриной. Он успокаивал ее, каждый раз обещая найти шапку. Но сегодня у него не было желания что-то доказывать ей, поэтому он открыл дверь, взял под руку женщину и провел ее по всем кабинетам, которые, разумеется, были пусты (в столовой в тот день был антрекот).

– Вот видите – никого нет. Все ищут вашу шапку, – сказал он ошеломленной Чучуриной, после чего выставил ее за дверь уголовного розыска.

Глава 4

Мухтар Кулиевич Астров ехал домой в недавно купленном «Мерседесе», пребывая в отличном расположении духа. Вообще-то, у него всегда было хорошее настроение, может, от природы, а может, от социального положения. Для многих подчиненных он оставался загадкой. Когда он говорил о работе, было весьма трудно разобрать, шутит он или же говорит серьезно, так как от вопросов работы он был так же далеко, как и от своей исторической родины. Но при этом он всегда ухитрялся находиться в курсе всех дел. Поговаривали, что он берет взятки, но это было не более, чем слухи, основанные на двух его машинах, даче и шикарной квартире. Астрову на эти слухи было ровным счетом наплевать, он стоял хорошо, чему, кстати, способствовали распродажи дефицитных товаров, периодически устраиваемые им в отделении. Этими распродажами Мухтар Кулиевич убивал двух зайцев – получал хороший товар и удовлетворял руководство. Последнее время, правда, в отделении стали проявляться недобрые признаки отчуждения со стороны коллектива и начальства, но Астров уповал на хорошие связи в РУВД. Однако Мухтар Кулиевич был не прочь найти поддержку и в Главке, о чем и раздумывал сейчас. На всякий случай. А вдруг что?

Прошло две недели после описанных событий. Страсти вокруг убийства улеглись, и руководство из РУВД и Главка все реже посещало отделение. Жену Смирнова выпустили. Ответственный от 22-го отдела Борисов появлялся в отделении только для того, чтобы стрельнуть талончик. Кивинов к тому времени уже разобрался, какой, но так как талонов не было, Гриша исчез совсем. Вновь началась рутинная работа с материалами, заявителями, отказными. Кивинову к тому же было поручено проверять связи убитого по найденной у него в кармане записной книжке, что он и делал, правда, с большой неохотой.

После утренней сходки у Соловца все разбрелись по своим кабинетам. Кивинов заглянул в туалет, посмотрел в зеркало и скорчил гримасу. Нахмуренные брови, тяжелый взгляд и оплывшие щеки – все это напоминало ему о том, что за две недели он был изрядно измучен.

Хлебнув воды из-под крана, он вернулся в кабинет Клубникина, где нынче располагался его стол. Его собственный кабинет находился на ремонте, начавшемся через два дня после убийства. Ранее, когда в здании еще не было отделения, а была общага, на месте кабинета Кивинова размещался туалет, просто позднее оттуда вынесли унитазы и принесли стол. Остальной интерьер ни капли не изменился. Для эстетики Кивинов выкрасил трубы под березы и понавешал бумажных листочков. Сейчас же ремонт затягивался из-за труб-берез, которые протекали "березовым соком" ярко-рыжего цвета. Многие делегации водопроводчиков приходили на экскурсии, размахивали руками, спорили, но «сок» все капал и капал, вот поэтому-то Кивинову и приходилось ютиться в чужом кабинете.

Клубникин опять заперся и беседовал с очередной дамочкой, попросив Кивинова пойти погулять, и в результате, накинув куртку, Кивинов пошел в обход своей территории. Он прошел мимо ДК «Ленинец» и еще раз осмотрел место убийства. Машину, слава Богу, забрали, а то она еще неделю торчала во дворе с ярлыком "Вещдок – руками не трогать!", оставленным экспертом. Только после того как с нее пропали все четыре колеса и обе фары, таксопарк с претензиями соблаговолил забрать свое имущество.

После этого Кивинов направил стопы в одно прелюбопытное заведение, располагавшееся на его территории. Туда он уже две недели как не заглядывал. Речь шла о знаменитом в районе пивном зале, прозванном народом "Мутный глаз". О заведении сем следует рассказать особо.

"Мутный глаз" был расположен неподалеку от места убийства, на развилке трех проспектов, возвышаясь над ними как памятник бетонно-стеклянной архитектуры эпохи раннего застоя. Бар был построен лет тридцать назад, Кивинов еще ребенком ходил по-малому под его стены, но надо сказать, что за это время в облике "Мутного глаза" особых перемен не произошло, как внутри, так и снаружи. Все та же железная решетка на входе, разбавленное пиво, рыбно-никотиновый запах и опухшие от спиртного рожи. Менялись времена, политика, люди, но бар жил своей жизнью. Он гордо стоял на распутье проспектов, заманивая в свое чрево все новые и новые поколения. Казалось, что, даже если произойдет атомная война или всемирный потоп и все живое погибнет, "Мутный глаз" будет вечен как символ бытия.

Под стать внешнему облику были и обитатели здешнего мирка. На входе смело можно было повесить лозунг "Преступники всех стран, объединяйтесь!". Под его крышу со всего района стекались уголовники, пьяницы, гопники и БОМЖи, чтобы отведать дешевого пивка да весело время провести. Брошенное в благодатную почву зерно преступности не могло не дать обильных всходов. Кражи, грабежи, разбои и прочие составы преступлений УК РСФСР случались здесь каждый божий день, несмотря на особый контроль над баром 85-го отделения. Потерпевшие, как правило, не обращались с заявлением в милицию либо из-за страха перед баровскими блатными, либо потому, что сами были из их круга и разбирались впоследствии при помощи кулака или ножа. Если же кто-то по неосторожности заходил в милицию или был обыкновенным приезжим, незнакомым с местными законами, то очередной пивбаровец отправлялся на скамью подсудимых с последующим отъездом на несколько лет в "курортную зону".